— Как он, сынок?! — тут же сдвинув брови, спрашивает отец Абрамова. — Машина двигалась на большой скорости. — мать прищуривается, а Панкратова застыла в ожидании: — Врачи сделали все возможное, но…

Говорить это вслух невыносимо.

Подопечный Артура опускает глаза в пол. Я же сглатываю, впиваясь ногтями в ладони, чтобы выдержать. Наивно полагая, что физическая хотя бы на секунду может превозмочь душевную.

— Ты что такое говоришь?! — женщина оказывается неприятно близко и шипит, гневно сверкая глазами: — Мой сын не мог умереть!

Панкратова всхлипывает, пуская слезы, а мужчина прикрывает рот ладонью, грузно опускаясь на стул.

Сдерживаюсь, чтобы не скулить, прикусывая щеку изнутри.

— А что здесь делает… — добавляет женщина. — Настоящая жена вашего сына?! — перебиваю ее, фальшиво улыбаясь ей сквозь слезы.

Я ведь никогда не стану наяву женой…

— Вы это имели в виду?!

У женщины явно челюсть готова сорваться к полу, но она лишь хмурится, переводя взгляд на мою бывшую подругу.

— Ах да! Бывшей жене здесь делать нечего! Учитывая нашу последнюю встречу, вряд ли мой мужчина хотел бы ее видеть.

Господи, я правда сойду с ума без него…

Не представляю, почему говорю с этим зверьем. Но то, как я цепляюсь за этот разговор, чтобы абстрагироваться, чтобы не показать истинной боли и того, как рвется моя душа, удивляет саму себя.

— Что ты несешь?! — шипит Панкратова: — Процесс еще идет! — с триумфом добавляет.

Максим сжимает кулаки.

— Адвокат Артура Александровича подтвердил, что судья закрыл дело незадолго до того, как случилось несчастье. Он не является отцом Мии Ризановой, не является вашим супругом. Имущество, оформленное в браке принадлежит ему. — отвечает, глядя на нее.

Она злостно сверкает глазами, а слезы тут же прекращается.

Тварь.

— И еще кое-что… Максим делает шаг ближе: — Экспертиза пока ведется, однако, отказ тормозов — это не техническая поломка автомобиля.

Поворачиваюсь на него в шоке. Когда он успел…

— Немедленно выведи эту женщину! Это семейные разговоры! — приказывает Ирина Романовна Максиму.

Это отрывает от удивления и восхищения человеком Артура, заставляя усмехаться.

— Скорее выведут вас, нежели меня. — уверенно звучит голос, как-будто не свой. — Ира, перестань, такое горе! — тут же вступает отец Абрамова: — Катерина, езжай к Мие, она очень ждёт! — указывает второй стерве.

— К сожалению, девочке не удастся увидеть мать… — откашливается Максим.

Вижу как с другой стороны коридора к нам направляется несколько человек в полицейской форме и один без нее.

— Панкратова Екатерина Дмитриевна? — тот самый в гражданском останавливается напротив.

Максим скрещивает руки на груди.

— Следственный комитет города Москвы, майор юстиции Ващенко Игорь Владимирович. — достает и показывает корочку: — Вам необходимо проехать с нами. — Что это?!

Мать Артура обескураженно переводит глаза то на Панкратову, то на нас, то на следователя.

— Вы обвиняетесь в преднамеренном покушении на убийство Ризанова Артура Александровича.

Словно робот он проговаривает слова, а я, под стать им, гордо задираю подбородок. И плевать, что по нему стекают капли собственных слез.

— Это какая-то ошибка! Я его жена! Я… — смотрит умоляющим взглядом на мать: — Ирина Романовна! Это же какой-то бред! — Назар! — шипит женщина с отсутствием материнских инстинктов, пытаясь заставить сделать мужчину хоть что-то.

Но он, качая головой и хмурясь, лишь почесывает свою бороду.

— Ризанова Ирина Романовна? — подходит тот же человек к матери Артура, а меня берет полнейший шок.

Максим все так и наблюдает со знанием дела.

— Я! А что?! И меня задерживаете?! — смахивая челку с глаз она немного суетится: — Назар… — В чем дело, господа? — наконец, встает мужчина со стула. — Вам всем лучше проехать с нами. — люди в форме нависают над ними огромной грозовой тучей.

Ризанова переводит полный презрения взгляд на Максима и меня.

— Что ты творишь?! — полушепотом шипит мужчине. — Это я, Ирина Романовна. — выхожу чуть вперед: — Ведь сколько всего выгорает не так ли? Детище Артура — лидер на рынке строительства, совет директоров после известия будет выбирать преемника…Адвокат зачитывать завещание… Сотни, тысячи… миллионов только за одну его жизнь… Подумаешь, правда? — качаю головой, а она хмурится: — Надеюсь, что все те, кто недостоин этого воздуха…сегодня же лишатся его.

Холодный взгляд и беспристрастное выражение лица, несмотря на полный раздрай. И пусть не я запустила механизм, но теперь уже плевать, я доведу это до конца.

Очевидно, все же что-то я переняла у тебя, Артур…

— Да как ты смеешь?! — начинает женщина. — Ира! — грозный голос отца Абрамова ее останавливает: — Сейчас не тот момент! — Пройдемте. — мужчина указывает вперед, а полицейские встают чуть позади этих нежеланных посетителей.

Напоследок следователь посылает взгляд в Максима и кивает ему.

— Он гордится вами…. — говорит Максим, а я смотрю стеклянным взглядом как удаляются те, кто лишил его жизни. — Я тоже не могу говорить о нем в прошедшем времени… — шепчу, снова пропадая на задворках потерянного сознания. — Можно его увидеть, если что… — поджимая губы и уводя взгляд возвращает меня в реальность. — Спасибо. — готова снова разреветься. — Вероника… — смотрю в ожидании, а сама уже готова мчаться хоть куда за ним: — Он без сознания, но он не мертв.

На одном дыхании говорит, а я будто вижу какой-то сон.

Мотаю головой…

— Но врач… Я слышала… И реанима… — неверяще хмурюсь. — Да. — подопечный Артура явно кается: — На такой случай у Босса был план Б… — чешет затылок, сжимая зубы: — Мы его рассматривали еще до вашего приезда. Конечно, не совсем так, как вышло, но если говорить кратко, то он был к этому готов.

Теперь я в полном, нет, не шоке. Я охреневаю и, кажется, не понимаю его слов.

— Рядом с вами постоянно охрана, вы вообще не передвигаетесь в одиночку. Приказ Босса ездить без сопровождения вошел в силу с момента, как иск оказался в суде. Да и в принципе, делать вид, что он не предвидит свой «летальный исход».

По мере того как он говорит, глаза готовы вырваться из орбит.

— По состоянию и…последствиям врач подробнее вам расскажет. Я знаю, что сломано плечо, одна нога оказалась зажата. Черепно-мозговая, собственно, из-за которой он и был в реанимации. Сейчас его ввели в медикаментозную кому.

Я, откровенно сказать, даже не знаю, как реагировать. Если бы сказали, что вот он, в соседней палате ждёт, когда закончится этот спектакль, я бы наплевала на все и уже летела крепко его целовать и ругать.

Но сейчас, его все еще нет со мной.

Он все еще не открыл глаза.

Мне не сказали, что он жив.

А это именно самые желанные слова. И…пока мне сложно поверить, что это вообще